Из старого, Олег Дивов
Раритеты.
Иногда мы вспоминаем, что нашему блогу уже немало лет, теги в нем не расставлены, и где-то в его недрах затерялись симпатичные рассказики. Тогда мы достаем эти рассказики из своих закромов и спрашиваем вас: "Вспомним старые хиты?". Сейчас, кажется, опять пора, а то кое-кто развел тут такую скуку, что уже и не поймешь, чего ради люди френдили "Журнал Красавицы и ЧУДОвища". С вашего позвления, эту неделю мы посвятим раритетам, причем отыщем позаковыристей, да подревнее. Поехали!
Светлана Прокопчик
КРУТЯТСЯ КОЛЁСИКИ
Сначала исчезла мобильная связь.
Телефонные провода раскалялись добела, потому что люди звонили с городских номеров операторам. Они хотели спросить — почему у нас не работают мобильники? Но им никто не отвечал, потому что связи не было. Люди вертели в руках бесполезные игрушки, слушали, как они играют разные мелодии, показывают картинки — но не звонят, куда надо. Урны переполнялись, и на их месте вырастали груды замолчавших навеки телефончиков.
Потом исчез Интернет.
Люди растерянно искали на стенках почтовых ящиков, что висят снаружи на входных дверях, кнопку «Get new messages» и не находили. Они искали в «Свойствах сети» ошибки настройки. Они каждую минуту открывали заново окно браузера, но он писал «Server not found», и люди закрывали программу. Они покупали в киосках кипы свежих газет, раздраженно думая — ну почему бы издателям не ввести функцию «Поиск»? Невозможно выбирать из такой кучи информации нужное. Это же все надо читать! Они ехали на работу, прижав к уху маленький приемник, а у кого не было, тот старался встать ближе к радиофицированному соседу. Обиженные толкотней женщины отказывались понимать, что мужчины трутся об их плечи и спины из-за того, что мощности динамиков не хватает, а новости услышать хочется. Женщины выходили из подземок и автобусов и стройными рядами шли в полицию — заявлять о том, что им сделали «sexual harrasment». А на работе люди узнавали, что за деньгами придется ехать в банк, потому что Интернета нет и перевести зарплату по Сети больше нельзя. В банках стояли огромные очереди и кончались наличные, потому что самые умные спешили обналичить счета.
Потом исчезли компьютеры.
И вместе с ними исчезли телевидение, радио и деньги. Самолеты стояли в аэропортах, в банках за закрытыми дверями слышались выстрелы в висок. Университеты и магазины, военные предприятия и развлекательные шоу — все замерло, потому что не могло обойтись без компьютеров. Радио восстановили, тогда эфир заполонили взаимные обвинения: русские обвиняли американцев, американцы — русских и террористов, европейцы всех подряд, а пигмеи и автралийские аборигены не обвиняли никого, потому что у них компьютеров было мало, и они толком не понимали, из-за чего такая истерика. Дети играли на улицах по привычным сценариям, только побеждали вовсе не признанные чемпионы, а те, кто умел быстрей бегать и ловчей драться. Их родители бестолково пытались купить продукты в магазине по кредитной карте, когда продавец требовал наличные.
Потом исчезло электричество.
У кого был дизель-генератор, тот мог сходить в сортир, не оставляя дверь открытой. Ночами улицы огромных мегаполисов погружались во тьму. Радиоприемники на батарейках уже не кричали, а тихо и испуганно попискивали. Огромная армия людей, оставшихся без работы и надежды на светлое будущее, лихорадочно вспоминала, что она умеет делать. Потому что их знания о бирже и менеджерские таланты больше никого не интересовали. Снова люди стрелялись, топились и вешались, потому что боялись темноты, в которую погружалось человечество.
Потом замолчало радио.
Потом на лету заглох стук телеграфа.
Никто больше не знал, что происходит.
Потом настало утро, когда люди проснулись на земле, потому что города и заводы тоже исчезли. Не было машин, не было магазинов, только огромные толпы голодных и замерзших людей кричали от страха.
Потом исчез порох, и люди больше не могли стрелять в висок себе или соседу, замотавшему своим нытьем и жалобами на жизнь.
Люди наконец-то поняли, что деньги, электричество, Интернет и телевидение не вернутся. Они собирались в кучки и медленно дрейфовали в сторону деревень. Они заново учились жить.
А потом пропала письменность.
Она никуда не исчезала, просто в ней отпала необходимость. Люди не хотели писать, они хотели есть и греться у костра. Они ходили на охоту, они одевались в шкуры, они берегли огонь и дрались за самок. Они придумали новые законы, и поддерживать их было легко, потому что людей осталось мало. Они выбрали себе сильных и смелых вождей, которыми руководили мудрые шаманы. Они рожали здоровых детей, потому что не знали, чем можно испортить экологию. Их пустыни заросли густым лесом, в их реках хватало рыбы, а пугающим каменным руинам они на всякий случай поклонялись и приносили человеческие жертвы — дабы великая и грозная богиня Цивилизация не покарала бы их так, как своих первых детей.
А в это время на острове Мбунгулянга человек по имени Ята-Шата изобрел колесо.
Он был не совсем еще человек, потому что не прошел обряд посвящения в воины. Но сам он полагал, что традиции родного племени Мванадабава безнадежно устарели и ставил им в пример соседнее племя Даванаритамаса. У соседей был великий бог Неназываемый, чья огромная статуя, которую не могли сдвинуть с места тридцать волов, каждое утро оказывалась на новом месте. Люди Мванадабава тоже передвигали статую, но все знали, что статуя не сама ходит, а ее носят на руках. К тому же, она была меньше изваяния Даванаритамаса.
Ята-Шата тайком бегал через перевал к соседнему племени Даванаритамаса, где подглядывал и подслушивал, а потом возвращался домой и рассказывал новости у костра, чей огонь денно и нощно поддерживался на круглой поляне посреди селения. Некоторые новости были хороши, и за них Яте-Шате давали еды, а за некоторые его крепко били.
Ята-Шата говорил всем, что давно стал мужчиной и знает, какое удовольствие дарит женщина. При этом он умалчивал, что удовольствие изведал не с женщиной, а с Сатисафари из соседнего племени. Она не отказывала никому из тех, кто приносил ей связку бананов или мясо зверя порасиваси. Однажды Ята-Шата пришел к Сатисафари, но у нее был вождь, и новый гость затаился в кустах. Оттуда он видел, как жрецы с закрытыми лицами, к которым все обращались Ноги Неназываемого, подложили под статую катки из древесных стволов и перетащили ее на другое место. Ята-Шата все понял и побежал домой.
Рано утром Ята-Шата пришел к старому мудрому шаману Завебиси и показал ему два диска, сделанных из древесного ствола, и толстую прямую палку. В дисках были отверстия по центру, куда вставлялась палка. Тогда на палку можно было что-нибудь поставить и откатить. Ята-Шата радовался, что может послужить родному племени. Он в глубине души был патриотом.
— Вот, — сказал гордый Ята-Шата, — я изобрел колесо.
— Зачем? — спросил его Завебиси.
— Мы поставим на него нашего великого бога Неназываемого Дважды и тоже будем его перевозить с места на место. А чтобы люди из Даванаритамаса не догадались, мы прикроем колеса пальмовыми листьями.
— Нет, — подумав, сказал Завебиси. — Мы не должны обращать внимания на то, что скажут люди. Мы будем переносить статую на руках, как раньше. Наш великий Неназываемый Дважды оскорбится, что мы стараемся облегчить труд во имя его, и не даст нам хорошего урожая.
— Но если мы поставим его на колеса, то сможем отвезти на тот перевал! — воскликнул Ята-Шата. — И тогда он окажется выше Неназываемого, а люди Даванаритамаса увидят величие нашего бога и падут ниц.
— Ты мог бы стать шаманом, — изрек Завебиси. — Но ты не станешь шаманом, потому что шаман я. Ты мог бы стать вождем, но вождь у нас есть. Поэтому вечером мы тебя съедим во имя Неназываемого Дважды. Пусть он видит, что мы отдаем ему лучшее, что у нас есть.
Завебиси обсудил эту мысль с вождем Трахатата. Вождь выкопал топор войны из-под своей хижины и приказал наутро везти статую на перевал. А ночью устроил танцы и жертвоприношение. Лучшие воины Мванадабава съели по кусочку печени Яты-Шаты, а шаман с вождем поделили мозги. Теперь мудрый и смелый Ята-Шата навечно оставался со своим племенем.
Утром они водрузили на перевал статую Неназываемого Дважды и с устрашающими криками побежали вниз, в долину Даванаритамаса, чтобы убить всех их мужчин, съесть всех их детей, увести всех их женщин, забрать все их бананы и запасы сушеного мяса зверя порасиваси. А самое главное — чтобы расколотить статую их бога Неназываемого.
Так началась Самая Первая Мировая Война.
http://divov.livejournal.com/151523.html