На южном направлении крымские татары попытались возобновить свои набеги. В 1587 году состоялся крупный набег, который был отражен на новой засечной линии (с её строительством летние набеги стали менее опасными). После этого Годунов изыскал повод вмешаться в крымские дела и принял на Москве царевича Мурат-Гирея (имевшего права на Крымское ханство). В Астрахани была спешно выстроена каменная крепость, одна из лучших на тот момент в Восточной Европе. Начались работы по строительству новой оборонительной линии.
Белгородская засечная черта была построена Сказочником исходя из старых реалий и потому шла с юго-запада на северо-восток. Это имело смысл пока существовали Казанское и Астраханское ханства, а также Ногайская Орда. Но после их присоединения к русских государствам северный участок черты терял свое значение. Ставшее русским Поволжье угрозы более не представляло и, наоборот, нуждалось в защите.
В 1587 году по приказу Бориса Годунова начались работы по возведению новой Царицынской оборонительной линии. Московское царство, Сестрорецкое и Муромское княжества финансировали их совместно. Засечная черта начиналась от старых крепостей Коротояка и Урыва и шла по левому берегу Дона до большой его излучины, где построили сильную крепость Белая Вежа (названную «по старой памяти» в честь города основанного Святославом Киевским). От неё до языческого Царицына на Волге была возведена полоса укреплений между реками. Дальше оборонительная линия шла по Волге, поддерживаясь не столько укреплениями, сколько сильными речными патрулями. Московские ладьи и струги крайне плотно контролировали Волгу. Конечной точкой Царицынской засечной черты стала Астрахань, в которой к 1589 году была возведена каменная крепость, на несколько лет ставшая сильнейшей московской цитаделью (не учитывая саму Москву, естественно). Уже традиционно перед этой линией были построены несколько укрепленных городов. В 1588 году – в устье Терека, в 1589 – в устье Сунжи.
Масштабность этих работ была связана не только и не столько с военной необходимостью, сколько с неурожаем 1587 года и связанным с ним голодом 1587-1589 годов. Власти как Москвы, так и Сестрорецка начали работы по строительству, чтобы предоставить заработок обнищавшим людям. Плюс голод ударил по центральным и северным районам страны и население устремилось на юг.
Как только удалось преодолеть последствия неурожая начались внешнеполитические осложнения. Шведский и польский короли рассчитывали воспользоваться ослаблением русских государств из-за голода и связанных с ним финансовых потерь. Для этого летом 1589 года в Риге была собрана более чем десятитысячная польско-шведская армия, готовая вторгнуться на Русь. Войну удалось предотвратить только благодаря блестящему (и возможно подлому) ходу Бориса Годунова, организовавшего нападение Крымских татар на Польшу. Но царевич Мурат-Гирей был выслан сначала в Сестрорецкое княжество, а потом вообще вывезен в Амазонию. Претензий на крымский трон он больше не имел. В Карибском море он неожиданно стал достаточно известным пиратом и испанцы назначали награду за его голову. Его судьба (от наследного принца до корсара) заслуживает отдельного рассказа. Без помощи польских войск, спешно ушедших на юг, шведы ограничились серией набегов на Псков и Эстонию.
Несмотря на то, что в 1589 году голод кончился и внешние угрозы удалось преодолеть (как минимум – отсрочить на год-другой) положение в Москве оставалось тревожным. Правительство, опасаясь уличных беспорядков и бунта, отдало распоряжение о размещении в столице крупных воинских отрядов из стрельцов и дворян. В этой ситуации Годунов и Щелкалов предприняли серию шагов по стабилизации обстановки. Действия предпринимались по двум направлениям.
Во-первых Годунов постарался подкупить дворянство. Для этого он освободил от налогов часть их владений – усадебную запашку самих помещиков. Мелкопоместное дворянство восприняло эту льготу как крайне значительную Необлагаемая барская пашня гарантировала им пропитание и спасала от нищенской сумы. Но казна освобождала от податей тем большие участки пашни, чем большим поместьем владел дворянин (точнее – чем больше воинов он должен был выставлять). Таким образом реформа податной системы принесла среднему дворянству еще большие выгоды, чем мелкому. Помимо этого Борис Годунов «распустил» бывший опричный корпус («Двор»). Но опытнейший политик при этом «роспуске» резко усилил своих сторонников. Власти стали наделять бывших опричников поместьями в разных частях царства (от 50 до 200 четвертей земли). При этом подмосковными деревнями дворяне стали наделяться независимо от их принадлежности к земщине или «двору». Фактически состоялось слияние двух служебных списков. Реформа привела к тому, что верхи особого «двора» Грозного («удела», опричнины) были возвращены на земскую службу в Москве, тогда как «худородные» дворяне и дети боярские растворились в провинциальном дворянстве. Их участь разделили многие стольники, стряпчие и даже бояре, получившие чин на опричной или «дворовой» службе. В результате преданные Годунову братья князья Хворостинины, князья Трубецкие, князья Гагины, князья Туренины, дворяне Татищевы и прочие обогатились и усилились, а «ненадежные» бывшие опричники, близкие к Бельскому или Нагову такие как хранитель государственной печати Роман Алферьев оказались задвинуты на вторые – третьи роли. И, наконец, действие «заповедных лет» введенных Грозным в 1581 году для некоторых уездов государства было распространено на большую часть страны. Главы семей (домовладельцы), отвечавшие за уплату налогов в казну и работы на помещика, не могли более покинуть своего землевладельца.
Во-вторых было возобновлено следствие по «делу» Шуйских. Им припомнили подстрекательство москвичей к бунтам против Федора Ивановича, вмешательство в семейную жизнь царя и обнаружили связи с семьей Нагих (родственников царевича Дмитрия). Результатом стало убийство (или казнь – как посмотреть) наиболее опасных членов фамилии и их сторонников. Князь Иван Петрович Шуйский был умерщвлен в Юрьевском монастыре (удушен дымом). Андрей Шуйский был тайно казнен в самарской ссылке. Князь Петр Татев был пострижен в монахи, князь Иван Татев – выслан в ссылку в Астрахань. Афанасий, Михаил и Петр Нагие были принудительно пострижены в монахи и сосланы все в тот же монастырь на языческих землях. В тюрьмы и монастыри были брошены: Иван Крбк-Колычев (тюрьма), Федор Шереметев (пострижен), кнзь Михаил Щербатов – Оболенский (тюрьма), князь Михаил Ноздроватый (ссылка в Муром и таинственная смерть), Афанасий Шейдяков (тюрьма), Ефим Бутурлин (тюрьма), Василий Сукин (тюрьма). Влас Урусов и Иван Беклемишев были высланы в Сестрорецкое княжество и повторили путь Мурат-Гирея, навсегда покинув Россию.
Эти шаги усилили власть Годунова и позволили ему уже через несколько лет проявить милость и помиловать большую часть своих противников. Младшие Шуйские – Василий и Дмитрий уже через полтора года были возвращены в Москву и вновь оказались на ведущих должностях в государстве.
К этому моменту (как раз в 1589 году) Борис Годунов смог добиться блестящей политической победы. Ему удалось возвести своего преданного сторонника – епископа коломенского Иова сначала в архиепископы, а затем (после низложения Дионисия) и в митрополиты. Именно позицией главы московской церкви объясняются столь частые пострижения (и столь выгодные места нахождения монахов, потому как в монастырь на языческих землях ссылали) политических противников Годунова. Но и сам Годунов всецело поддерживал своего ставленника и готов был на любые меры чтобы упрочить престиж Иова. Воспользовавшись приездом патриарха константинопольского (главы всей православной церкви) Иеремии в Москву Борис добился учреждения в России патриаршества. Для этого Иеремия был задержан в Москве почти на год и отпущен только после согласия на поставление Иова на патриарший престол. Современники расценивали реформу церкви (учреждение патриаршества) как крупнейший успех Бориса Годунова и Московского царства. Возвышение национальной церкви повысило популярность царского шурина. Раздача вновь учрежденных церковных постов склонила на его сторону высшее духовенство. Церковная иерархия разветвилась: митрополитами стали владыки Новгородский, Ростовский и Сарский (Крутицкий), появились новые архиепископства и епископства. При этом создание Казанской митрополии, во главе которой неизбежно оказывался друг Шуйских и враг Годунова архиепископ Гермоген было задержано и состоялось только через несколько лет.
По описаниям современников церемония избрания патриарха и последовавшие за ней празднества аналогов на Руси не имели. В Москве впервые собрались высшие церковные иерархи Муромского и Сестрорецкого княжеств, т.е. главы мусульманской и языческой церквей (язычников полупринудительно доставил Игорь Кровавый), которые приветствовали Иова. Грандиозные празднества длились сорок дней. Средств на них не жалели. Причем брались они исключительно из царской казны (Игорь Сестрорецкий только предоставил заем, который был позже полностью возвращен). Борис Годунов (или Василий Щелкалов?) очень быстро вернул все потраченные средства.
Учреждение патриаршества упрочило авторитет и влияние православной церковью Светские власти отреагировали на этот факт достаточно своеобразно. Они приступили к проверке прав и законности земельных приобретений монастырей. За духовенством закреплялись только те земли, владение которыми подтверждалось юридическими документами. Все прочие владения забирались в казну. Эти действия вновь оттолкнули заметную часть священников от Годунова. Он возвеличил церковь, но не завоевал репутации ревнителя и защитника православия. Московская православная церковь разделилась на его сторонников и противников.
1590 год прошел, в отличие от предыдущих лет, на удивление спокойно. Ни было ни внутренних потрясений, ни внешних угроз. У Сестрорецкого князя родился сын. … На фоне этого спокойствия Игорь Сестрорецкий смог обратить внимание на события происходившие в Средней Азии и начал готовить войну против Бухарского хана Абдуллы Второго из династии Шейбанидов (создателей Узбекского ханства и старых врагов Сестрорецких князей), сумевшего подчинить себе все государства региона и начавшего серьезно утеснять языческих купцов. Подготовка состояла в создании баз снабжения не только по Иртышу, но и в степях. Также велся поиск союзника, способного напасть на узбеков. Ставка была сделана на молодого иранского шаха Аббаса Второго, которому начали предоставляться денежные средства и поставляться пушки и порох. Игорь Кровавый допустил ошибку и позволил перебраться в Иран нескольким специалистам по литью, что уже через десять лет привело к прекращению пушечной торговли.
Однако начать войну сестрорецкое княжество не успело. Уже в 1591 году ситуация на западных границах русского государства вновь обострилась. Швеция и Польша смогли привлечь на свою сторону Крымского хана и образовали антирусский альянс. Ударной силой должны были стать татары. При этом ситуация в Речи Посполитой была неоднозначной – если король Сигизмунд к войне стремился, то дворянство (шляхта) её совершенно не желала. Какаю роль в этом «нежелании» играло московское и сестрорецкое золото непонятно, но скорее всего решающего влияния оно оказать не могло. А поскольку набрать войска король мог только с согласия Сейма (контролируемого шляхтой), Польша ограничилась «моральной поддержкой».
В июне 1591 года на южной границе России развернулась маневренная война между крымской и русской армиями. Только 5 июля в бою под Курском армия Москвы, Сестрорецка и Мурома под номинальным командованием Бориса Годунова смогла нанести поражение войскам хана Казы-Гирея. Московскими силы возглавлял князь Федора Мстиславский, муромские – непосредственно удельный князь Семен Бекбулатович, сестрорецкие – Ульбаров. При этом в русской армии погибли воеводы князья Петр и Дмитрий Хворостинины (последний реально командовал всей армией).
В это же время молодые языческие воеводы вели боевые действия против шведов. Несмотря на то, что Игорь Кровавый не стал собирать большое войско все нападения противника удалось отразить. Созданная им профессиональная стрелецкая пехота проявила себя с лучшей стороны (правда и шведы использовали свой двукратный численный перевес не лучшим образом).
Языческие воеводы действительно были молодыми. Младшей из них в 1590м только исполнилось 14 лет. Они были разными… очень разными. Командир «Серебряных» Калистова – едва ли не самая «чистая кровь» Сестрорецка – дочь амазонки, внучка амазонки и так до самого первого набора Ольты. Воевода «Молниеносных» Акватов – тоже очень древний род из числа выдвинувшихся при Слепом, но не замеченный на первых ролях. Полковник «Чернокрылых» Гартова – прусская дворянка (точнее – дочь прусского дворянина) из семьи вставшей на сторону победителя. Командир «Серебристых» Раллэн – внук крестьянина из Дитмаршена. Командира «Огненных» Роксана Утмарова – Утмарова есть Утмарова – пусть немного не в себе, но командовать и воевать умела. Воевода «Алых» Елена Сентрелиной – это она была самой молодой и самой талантливой из них (её способности к анализу заметила еще Ведьма и не будь Елена так молода быть ей будущим «серым кардиналом» при Кровавом, а так осталась только стратегом). Вожак (иначе не скажешь) Родонов – несмотря на высокую вертикальную мобильность в княжестве редкий эвенк шел в армию, а он не только пошел, но и смог выдвинуться. Командиры «Лесных» и «Железных» сестры Ралины (старшие из всех – 24 и 25 лет соответственно) – самые обычные сестрорецкие амазонки, во время реформы Корпуса покинувшие его. Полковник «Штормовых» Ранскурт – кочевник ставший не просто пехотинцем, а пехотинцем морским.
Ставка Кровавого на преданную ему молодежь оправдалась. Они были верны ему. Они остались верны его сыну. Они не потерпели разгромных поражений. Они не проиграли ни одной войны….
Конечно, в этой войне ключевую роль сыграла дипломатия. Позиция Дании, восстановившей свой флот и жаждавшей реванша не позволила шведам вывести в Северное море (и в Аталантику) ни одного корабля. Адмиралы Юхана даже не рискнули надолго отводить свои суда далеко от столицы. Ни Финский, ни Рижский, ни Ботнический заливы блокированы не были. Масштабных морских боев не случилось. Фактически шведы ограничились «пробой сил» – малой войной в Скандинавии и Эстонии.
На фоне этой войны (с Крымским ханством и Швецией) особого внимания не привлекли ни смерть брата Федора Московского царевича Дмитрия.
Да, в Угличе (где проживал девятилетний Дмитрий со своей семьей и всем кланом Нагих) случились беспорядки, приведшие к убийству нескольких человек (царского дьяка с сыном и племянником, сына постельной боярыни и лиц вступившихся за них). Да, пошли слухи об убийстве царевича по приказу Годунова. Да, появились слухи о «спасении» царевича. Но… не более. Прибывшая из Москвы следственная комиссия в состав которой входили как друзья Годунова, так и его враги. Причем Василий Шуйский (враг!) возглавлял комиссию, а окольничий Клешнин (друг!) был родственником Нагова. Вывод комиссии был однозначен – царевич погиб во время эпилептического припадка, перерезав себе шейную артерию. О царевиче забыли вскоре после его смерти.
29 мая 1592 года царица Ирина родила дочь Федосью. Это событие было встречено с ликованием. Борис Годунов сделал все, чтобы утвердить взгляд на Федосью как на законную наследницу царского трона. Её рождение сопровождалось актами, которые обычно сопутствовали восшествию на престол нового государя (власти объявили об амнистии). В качестве последней законной представительницы московской династии царевна располагала правами на трон. Но московские обычаи были таковы, что царевна не могла царствовать самостоятельно. Для того чтобы стать царицей ей требовалось вступить в брак.
Поиски длились недолго. Годуновых вполне устраивал годовалый Игорь Игоревич Сестрорецкий (впоследствии заслуживший прозвище Лютый). В начале 1593 года в Москве по православному обряду состоялось венчание Сестрорецкого княжича и Московской царевны. Этим браком были недовольны многие. В Сестрорецке – могущественное жречество было недовольно заключением брака только по христианскому обряду (обычно в таких случаях обряд проводился дважды – один раз в православной церкви, другой – в любом языческом храме, лишь бы его «владелец» не был «безумным», т.е. служители не заявляли о его единственности). Но Кровавый смог их успокоить, обещанием провести этот обряд впоследствии. В Москве недовольных было больше. Естественно – значительная часть духовенства во главе с архиепископом Казанским Гермогеном была недовольна тем, что сестрорецкий княжич не был крещен. Чтобы удержать их от выступления пришлось преобразовать Казанское архиепископство в Митрополию. Также были недовольны Шуйские со своими сторонниками – стремление Сестрорецкой династии занять Московский трон становилось все более явным. Но, будучи ослаблены недавними репрессиями, они не решились выступить.
Борис Годунов мог вздохнуть свободно. Наличие наследницы давало ему уверенность в будущем. То что Сестрорецкий князь не мог управлять Москвой без его помощи также было очевидно. К несчастью для него и для язычников, девочка умерла не прожив и двух лет.
1592-1598 годы прошли на удивление тихо. Польша и Швеция, после смерти Юхана объединившиеся под властью Сигизмунда, угрозы не представляли из-за мощнейшей оппозиции молодому королю среди шведов. Какую роль тут играла политика самого Сигизмунда (фанатичного католика), а какую – сестрорецкие, датские и голландские субсидии – непонятно. Крымское ханство и Османская империя были заняты тяжелейшей войной с европейскими державами. Персидского шаха удалось сделать своим союзником. Москва не имела конфликтов ни на одной границе. Балтийская и волжская торговля устойчиво росла.
Перед Сестрорецким княжеством некоторые проблемы имелись – в Средней Азии и на Дальнем Востоке, но в обоих случаях они были не критическими. Война, все-таки начатая Игорем Кровавым против Бухарского ханства велась достаточно вяло. Крупный успех был достигнут в 1595 году, когда языческая пехота взяла город Кзыл-Орда, и в 1596 году, когда Тальтский отряд отразил нападение Абдуллы Второго на Кзыл-Орду (продержался до подхода уланских тысяч Ульбарова). Шла изнурительная война на истощение, которая не требовала от язычников особых усилий.
На Дальнем Востоке война Японии с Кореей принесла Сестрорецкому княжеству (точнее – Сестрорецкому купечеству) большие выгоды. Поставляя оружие обоим сторонам, а японцам – еще и корабли многие купцы смогли обогатиться.
В колониях Испано-португальская империя все более слабела и голландцы уже зондировали почву по вопросу совместной борьбы с португальцами в Индийском океане. Игорь Кровавый был склонен согласиться с этими предложениями.
Эта идиллия закончилась в 1598 году со смертью Федора Ивановича Московского. Детей у него не было. Потомки Ивана Калиты – князья Верейские, Боровские, Серпуховские на трон не претендовали, поскольку стараниями московских властей давно были оттеснены на вторые и третьи роли в государстве. В этой ситуации они были готовы поддержать более сильного или более богатого претендента (т.е. Сестрорецкого князя). Семен Бекбулатович Муромский также склонялся на сторону Игоря Кровавого. Боярство, связанное с Годуновым или с сестрорецкими купцами поддерживало князя язычника. В такой ситуации ни Федор с Александром Романовы, ни Василий Шуйский с братьями и сторонниками бросить вызов князю Игорю Сестрорецкому не мог.
Но вот с князем – язычником Шуйские поспорить могли…. И даже поддержка Патриарха Иова (верного сторонника Годунова) не могла переломить настроений в духовенстве и в Московском царстве. Тут не проходил даже финт с коронацией в православной церкви по православному обряду, но не будучи христианином. Короноваться Игорь Кровавый мог только после крещения.